Без права на покой [Рассказы о милиции] - Эдуард Кондратов

Опытный Хмелевский с первого взгляда оценил поло­жение. Преступники, встревоженные присутствием мили­ции, инстинктивно сбились в тесную группу, стоящую не­сколько поодаль от основной массы пассажиров. Этот ин­тервал надо было использовать и действовать немедля. По приказу Хмелевского пятерка ребят, изображая запоз­давших пассажиров, отрезала группу Гнедых от толпы, и оперативники приступили непосредственно к операции.

—   Осторожней, Саша! — на ходу предостерегал Анто­нова майор Хмелевский. — Не забывай, что у них, сам как его, есть оружие.

...Гнедых так заворожили стоявшие вдоль ограды молчаливые парни в милицейской форме и так ему хотелось верить в догадку Бутурлина о встрече «заморско­го принца», что он в глубине души уже в нее поверил. Поэтому появление майора Хмелевского, вышедшего из-за его спины и тихо, почти шепотом приказавшего : «Спокой­но, гражданин Гнедых! Вы арестованы», — он сначала даже не принял как реальность. И только ощутив, как в живот ему уперся ствол пистолета, он пришел в себя и неохотно поднял руки.

Орбелиани, напротив, воспринял возникшую перед ним фигуру Саши Антонова как совершеннейшую реальность. Он даже попытался изобразить дружескую улыбку и почему-то поздоровался:

—   Здравствуйте, Саша!

—   Привет! — удивленно буркнул Антонов. — Ну-ка, руки! — Он мгновенно защелкнул на запястьях Орбелиа­ни наручники.

Бутурлин раньше других заметил вышедших из дверей аэровокзала милиционеров. Ему удалось несколько ото­двинуться от группы своих сообщников. Прижавшись спиной к ограде, он видел, как уводят аккордеониста Дмитрова, Костю Строкатова, парней из киногруппы. Все это он принимал вяло, как во сне. И только увидев стальные зажимы на руках Гнедых, он с мгновенной ясностью осознал, что все кончено...

Эпилог

...Учитывая тяжесть совершенных ими преступлений и особую опасность самих преступников для общества, суд приговорил А. С. Гнедых и Г. Г. Орбелиани к расстре­лу. Остальные приговорены к различным срокам заключения в исправительной колонии строгого режима. Принимая во внимание чистосердечное раскаяние, искреннее осознание своей вины перед обществом, суд счел возможным смягчить М. Д. Чубарову меру наказания...

Присутствующие встретили приговор с большим удовлетворением.

Из газет

НИКОЛАЙ ЕЛИЗАРОВ. СТО ДВАДЦАТЫЙ МАРШРУТ

«Тов. Стебунов В. Ф. принят на службу в милицию после увольнения из рядов Советской Армии в нояб­ре 1959 года. Зарекомендовал себя как исключительно добросовестный, исполнительный и дисциплинированный сотрудник...»

(Из служебной характеристики).

Маршрут, на котором работает старший сержант Стебу­нов, на карте оперативной обстановки обозначен циф­рой «120».

Василию Федоровичу сорок пять. Он — ветеран патрульно-постовой службы. Сразу как-то прикипел к ней более двадцати лет тому назад.

На сто двадцатом маршруте — сложная оперативная обстановка: много магазинов, ресторан, коктейль-бар, кафе, заводские общежития, оживленные безымянские транспортные линии. Словом, напряженный участок.

Целый день в раскаленном пыльном воздухе стоит мощный гул, помноженный на клубы голубоватого дыма из выхлопных труб машин. По улицам почти непрерывно движется поток «Икарусов», «Камазов», «Москвичей». Сот­ни людей на тротуарах. Столпотворение.

Но Стебунов настолько привычно и умело ориентирует­ся в этой разношерстной, гудящей, пестрой толпе, что, кажется, словно он вообще никогда не расстается со своим постом где-нибудь на Победе или Ново-Вокзальной.

Хотя, между прочим, эта гипербола не так уж и далека от истины...

На больших милицейских картах город поделен на опе­ративные квадраты, секторы, участки. В каждом из них, на определенных маршрутах и постах, несут свою нелегкую круглосуточную вахту сотрудники патрульной службы. Их посты дублируются ПМГ, ГАИ, подразделениями ноч­ной милиции и вневедомственной охраны. В считанные минуты, если того потребует обстановка, любой район будет надежно заблокирован. Разветвленная система оперативного милицейского розыска будет тотчас же при­ведена в действие и преступнику не удастся уйти.

Поэтому, если сравнивать штаб УВД и его аналитиче­ские подразделения с мозгом и сердцем, то патрульно- постовая служба милиции — это руки, глаза и уши, чуткие нервные окончания сложного милицейского организма. Своеобразный форпост борьбы с преступностью.

...Человек в испачканном грязью темном костюме при­валился плечом к разогретой солнцем стене. Было видно, что ему стоит известных усилий держаться на ногах.

Мы замедлили шаг. В последнюю минуту мужчина за­метил нас и инстинктивно подался было в сторону. Но Стебунов уже крепко держал его за локоть.

—   Добрый день, откуда такой?

Мужчина бессмысленно смотрел на нас серыми, абсо­лютно пустыми глазами и молчал.

—   Откуда вы?

—   Я?.. С Севера...

—    Так, уже кое-что проясняется, — усмехнулся Васи­лий Федорович. — А в Куйбышеве что делаете? Живете где?

—    На Севере...

—   К нам, значит, только пить приезжаете?

У мужчины, разумеется, не оказалось документов. На многие наши вопросы он вообще давал преднамеренно путаные ответы.

—    Надо бы познакомиться с ним основательнее, — негромко сказал мне Стебунов.

В дежурной части Советского РОВД к задержанному отнеслись профессионально внимательно. Средних лет оперативный дежурный в форме капитана милиции раскрыл журнал регистрации.

—   Имя, фамилия? Адрес? Так... Сядьте прямо.

Яркая вспышка блица. Снимок «на память».

—   А теперь выньте все из карманов.

Мужчина откинулся на стуле и покосился на дверь. Помедлил, что-то соображая.

—   Карманы, — повторил дежурный.

Мужчина полез в свой карман. Там что-то зашелесте­ло, и на стол легла увесистая пачка денег. Потом еще. Несколько двадцатипятирублевок упало на пол. А мужчи­на на наших глазах все вынимал и вынимал деньги. Купюры были крупные: в десять, двадцать пять, пятьдесят рублей. Через минуту он буквально завалил ими стол.

—    Аккуратнее... Не спешите, куда уж теперь спешить, — негромко отозвался Василий Федорович. — Откуда деньги-то?

—    Получку получил, — криво усмехнулся задер­жанный.

Капитан уже снял телефонную трубку, набрал номер и попросил спуститься вниз кого-то из отделения уголовного розыска. Теперь с неизвестным начнут работать, и сотруд­ники оперативной службы с точностью до минуты устано­вят происхождение всех этих денег. А наша миссия на этом закончилась. Покончив с формальностями — рапорта, объяснительные, протоколы задержания и осмотра, — мы выходим на улицу.

На следующий день мы узнали, что задержанный — опасный преступник. У него уже было несколько суди­мостей.

—    Вот видите, — сказал мне тогда Стебунов, — все, оказывается, бывает очень буднично. Увидели, задержали.

—    Но почему вы решили, что перед вами — преступник?

Стебунов помолчал, а потом сказал в раздумье:

—   Трудно сразу объяснить. Что-то подсказало...

«Что-то подсказало...» А что именно? Стебунову никто не показывал пальцем на этого человека. Сам остановился около него. Мимо проходили десятки людей. А он задержал именно того, кто, наоборот, менее всего хотел встречи с милицией.

Иной раз, наблюдая за его работой, думаешь: как-то, действительно, все просто выходит... Но за этой кажущейся простотой тот самый годами службы наработанный креп­кий профессионализм, который позволяет опытному со­труднику в любой толпе, при любых условиях безошибоч­но «засечь» преступника.

Этому невозможно научить. Это приходит только со временем. С массой потраченных нервов и бессонных ночей. С годами нелегкой милицейской службы.

«За время работы проявил организаторские способ­ности, умение работать с людьми...

В обращении с гражданами и товарищами по службе вежлив. В коллективе пользуется заслуженным автори­тетом».